Предприниматели и купцы

Начало XX века, его первые десятилетия, с полным основанием можно назвать золотой порой дореволюционной летописи Троицка.

В это десятилетие в городе произойдет множество значительных событий и перемен. Возникнут первые промышленные предприятия, паровые мельницы, пивоваренные и кожевенные заводы, к городу подойдет ветка Самаро - Златоустовской железной дороги, начнут выходить в свет газеты и журналы, откроется синематограф «Марс», на коммерческом горизонте появятся новые торговые дома и фирмы, имена новых состоятельных владельцев.

Именно в эту пору в устоявшийся круг именитых купцов первой гильдии напористо ворвется вчера еще никому не известный молодой купец Г. Башкиров, который сходу, слету, напрочь отметая обычаи и замшелые традиции первостатейной купеческой касты, даст понять, что он им не ровня, он пойдет дальше и не только померяется силами с братьями Яушевыми, но и постарается обойти их.

И действительно, за каких-нибудь два-три года новоявленный купец Г. А. Башкиров становится не только одним из влиятельнейших коммерческих воротил, но и крупным домовладельцем, членом ряда акционерных обществ, владельцем крупных вкладов в солидных банках Российской империи, в западноевропейских банках.
Короче говоря, Г. Башкиров — личность неординарная и по-своему интересная.

В первые послевоенные годы, когда я начал увлекаться краеведением, в числе заинтересовавших меня вопросов был вопрос о феноменальной карьере купца Башкирова. По рассказам одного из' старожилов выходило, что будучи еще подростком, Башкиров пас скот богатых станичников и случайно нашел увесистый самородок. Отсюда, мол, и пошел он в гору.

Другие мои собеседники, из числа тех, кому в свое время приходилось общаться с Башкировым, указывали на другой источник его первоначального капитала. По их словам, в детстве Башкиров был безотцовщиной. Жили они вдвоем с матерью на ее нищенский заработок прачки. Но вот однажды, а случилось это в ту пору, когда Григорий стал входить в лета, нежданно-негаданно оказался он наследником купца, завещавшего перед смертью передать все состояние его внебрачному сыну, значит — Григорию Башкирову.

Какая из этих версий верна, сказать трудно, да и не в первоисточниках капитала Г. Башкирова суть дела, а в том, как сноровисто, с каким предпринимательским риском сумел он пустить в большой оборот сравнительно небольшую изначальную сумму денег.

Отвергнув советы доброжелателей и материнские уговоры открыть собственную мелочную лавочку, Башкиров разрабатывает план коммерческих действий. Приобретя пару выносливых коней и вместительную кошеву, закупив несколько пудов черного плиточного и кирпичного чая и несколько сот женских головных платков поцветастее, отправляется он в путь дорогу к далёким зимним стойбищам под Тургай.

Остановившись в центре зимовий богатых скотоводческих племен, Башкиров заявил о цели своего приезда, о том, что он намерен оптом скупать отары овец. Весть о русском купце из Троицка, куда обычно по весне приходилось казахам гнать скот для продажи, приехавшем прямо к ним и покупающем овец на месте, быстро разнеслась по заснеженной степи. Покупая очередную отару овец за наличные деньги, Башкиров как бы в знак благодарности одаривал его хозяина несколькими плитками чая, а то и платком впридачу. Желающих продать своих овец щедрому купцу оказалось много. Здесь же из молодых казахских парней подобрал он пастухов, возчиков с конными подводами и несколько гуртоправов из аксакалов.

С наступлением первых февральских теплых «окон», после праздника Сретенья Господня, многотысячная лавина баранты, в сопровождении верховых пастухов взяла путь на север. Поскольку зима в тот год была малоснежной, овцы и лошади, привыкшие к тебеневке, без труда добывали себе корм из-под ноги.

Медленно, но верно, как бы развернутым фронтом, день ото дня приближалась живая лавина к Троицку. Последний привал в завершение многодневного пути сделали тогда, когда на горизонте четко обрисовались позлащенные кресты церквей и стройные минареты мечетей с отливающими позолотой полумесяцами. Отсюда, от Черной речки, и от небольшого поселения Бугристое до Троицка рукой подать, до Менового двора — совсем близко.

Судя по всему, в Бугристом не только знали, но и ютовились к встрече Г. Башкирова, так как буквально к вечеру в селение приехали из города десятка два мужчин и женщин и сразу же приступили к делу. Одни ИЗ них, ловко орудуя ножницами, стригли овец, другие резали их, грузили огромные мешки с шерстью и стопы шкур и туши мяса на подводы, отправляя все это в город. В общем, все шло день за днем, как по конвейеру, дружно, быстро, в темпе.

В городе подводы, груженные шерстью, мясом и шкурами, разгружались также без особых задержек, потому что все было согласовано заранее и в деталях оговорено Башкировым с приемщиками и хозяевами шерстомоек, шерстобиток, с теми, кто держал кожевенные и овчинно-шубные заводики, кто занимался производством копченых колбас, заготавливаемых впрок до предстоящей ярмарки.

Оказывается, Г. Башкиров, прежде чем отправиться В Тургайские степи, заручился честным словом скупщиков шерсти, шкур, мяса, которые увидели в предложении молодого купца полный резон, поскольку за полтора месяца до открытия ярмарки, то есть до той поры, когда казахи пригоняют скот для мена и продажи, они смогут пустить в переработку сырье и в день открытия ярмарки уже начать торговлю вымытой и упакованной в тюки шерстью, выделанными овчинами, всевозможными копченостями.

Сделав такой маневр, обставив на много ходов вперед своих конкурентов — оптовых скупщиков скота, Г. А. Башкиров оказался монополистом. Но главный его расчет — продавать овец не живьем, как это делалось обычно, а реализовать сырье, полуфабрикат — обернется многократной выгодой. И когда в летний Устинов день под церковный благовест забурлила, загудела многоголосьем ярмарка, когда рассвела она всеми красками, Г. Башкиров вновь собрался в путь, на этот раз в Нижний Новгород, на мир посмотреть, ума поднабраться, своими глазами увидеть торжества знаменитой Нижегородской ярмарки.

Здесь, в Нижнем, и произошел с Башкировым непредвиденный случай, перевернувший все его планы и задумки о заключении какой-нибудь выгодной торговой сделки. Присматриваясь, прислушиваясь к тому, как ведет дела знать купеческая, Г. Башкиров живо интересовался и тем, как купцы держатся на миру, чем они увлекаются.

В ходе ознакомления с бытом и привычками первостатейных купцов он вышел на самый почитаемый у купечества респектабельный ресторан. Попытка попасть в ресторан, посмотреть своих старших собратьев «в разгуле», не увенчалась бы успехом, не случись встречи с известным на весь мир миллионером, «королем нефти» С. Г. Леонозовым. Сопровождаемый компанией подвыпивших франтов, Леонозов обратил внимание на перебранку швейцара с каким-то парнем.

— В чем дело?— обратился он к спорящим.
— Да вот, Вашество, этот нахал требует пустить его в залу, самозванно именует себя купцом первой гильдии.
Взглянув на взъерошенного, как бойцовский петух, парня, магнат небрежно дал знать швейцару: «Пустить!» и произнес с упреком: «Это мой племяш, знать надо!»

После того, как ливрейные лакеи и половые услужливо проводили «дядю» и его компаньонов в банкетный зал, Г. Башкиров присел к одному из столиков, сделал заказ и стал любоваться шикарным убранством зала, помпезностью царящей обстановки. За соседним столом шумно, разгоряченно о чем-то спорили трое солидных мужчин. Из доносившихся отрывков их фраз Г. Башкиров несколько раз услышал слова «Троицк», «ярмарка». Это невольно заинтересовало его, и он стал сосредоточенно вслушиваться, о чем же шел разговор. А шел он о том, что всем хороша Троицкая ярмарка, но вот с постоем — дело дрянь, приходится квартировать в мещанских каморках или в лучшем случае во флигелях, сдаваемых частниками на лето.

Бесцеремонно вклинившись в разговор шумной троицы, Г. Башкиров безапелляционно заявил: «Господа хорошие, вы зря напраслину на Троицк несете, видно, давненько там не были. Есть у нас и ресторан, и гостиница купца Башкирова, не хуже этой. Не верите.— давайте об заклад биться!» Заело это купцов, заинтересовало кровно. А коли так, то ударили по рукам, круглой суммой пари завершили, договорились о встрече в Троицке в день открытия ярмарки следующего 1909 года.

Наутро одумавшись, опохмелившись, вспомнив ночной спор с купцами, не на шутку испугался Башкиров. Дал спьяну в горячке слово — приходится держать его. Иначе — позор и конец карьере купеческой, крах неизбежный всего задуманного.

И Башкиров решил снова идти на риск, решил построить в Троицке гостиницу и ресторан первоклассный. Для начала осуществления задуманного встретился с хозяином гостиницы и ресторана Нижегородского, в котором вчера произошел спор. Выяснил у него, кто строил, кто проектировал и во что обошлось строительство, уточнив адреса архитектора и старших мастеровых, условился с ними незамедлительно приступать к делу.

Сам же, не продав и не купив в Нижнем ни на грош, ни на копейку, возвратился в Троицк, договорился с поставщиками кирпича, леса, красок и других строительных материалов, облюбовал место под строительство в центре Верхнего базара, по Васильевскому переулку, бок о бок со зданием окружного казачьего суда. Все бы ничего, но место, выбранное Башкировым под строительную площадку, было давно застроено небольшими деревянными пятистенниками. Но и это препятствие оказалось не столь уж непроходимым. Г. Башкиров отвалил владельцам этих домишек порядочный куш, и они с радостью уступили ему это место.

В городской управе, узнав о намерении Башкирова строить не какой-нибудь торговый дом, а гостиницу, пришли в восторг неописуемый. Городу как воздух нужны были новые постоялые и заезжие дворы, а гостиница и подавно. Споро пошло дело. Работа закипела так, что,не только рядовые обыватели, но и степенные отцы города были потрясены тем, в каком темпе шло строительство. Буквально на глазах, как на дрожжах. росли этаж за этажом и параллельно с кладкой стен, почти след в след, велись отделочные работы.
Часть лета, осень и зима пролетели быстро, и вот уже убраны строительные леса, обустроена прилегающая территория, и перед взором троичан предстало во всей своей красе и великолепии здание в стиле модного венского модерна.

А буквально через несколько дней на открывающейся летней ярмарке среди торговых гостей были старые знакомые Г. Башкирова. Ясно, что без особого восторга пришлось им развязывать свои кошельки, отдавать проспоренную сумму денег. Какой она была, точно никто нам сейчас не скажет. Со слов старожилов, была она немалой, так как затраты Башкирова на строительство гостиницы и ресторана оказались перекрытыми с лихвой и позволила ему возвести на престижном угловом месте прекрасный особняк с двумя парадными подъездами, один из которых выходил на Базарную улицу, другой — на Соборный переулок.

После всего этого дела у Башкирова пошли еще круче. Он приобрел огромные земельные площади, открыл несколько собственных магазинов, стал обладателем золотых приисков.

Рассказывая о купцах, оставивших для нас восхитительные архитектурные сокровища, нельзя не упомянуть о братьях Яушевых и об их удивительном Пассаже.

Во второй половине прошлого столетия решил Латып Яушев обосноваться со своими братьями в Троицке, осесть здесь навсегда.

Однако не так то просто было осуществиться этому желанию. Потому, что местное купечество увидело в братьях своих конкурентов. Каких только препятствий не напридумывали чиновники городской управы, чтобы не допустить пришлых иногородних торговцев. Одним из веских доказательств отказа было якобы отсутствие свободных земель в черте города.

Упрямы были чиновники, но Яушевы оказались не из тех, кто пасует перед трудностями. В конце-то концов после тяжб и проволочек было им дано добро на обустройство. Но снисхождение отцов города было просто-напросто насмешкой. Да и как рассудить иначе, если участок под строительство отвели не только бросовый, а гиблый — топкое место, на котором согласно летописи, а ее первым вел в нашем городе протоиерей Гавриил Терентьевич Аманацкий (умер в 1871 году), говорится: «...было озеро, на котором стреляли дичь».

Трудно сейчас сказать, что заставило Яушевых согласиться с таким решением городских властей: то ли большое желание жить в Троицке, то ли задетое самолюбие? Но как бы там ни было, твердо решили братья не отступать. Среди камышовых зарослей и болотной хляби с помощью дренажа, забивки свай под фундамент и свинцовой подушки, благодаря искусству каменных дел мастеров поднялось во всем своем великолепии сверкающее зеркальными стеклами, выделяющееся удивительным убранством, громадное по тем временам сооружение — «Торговый пассаж братьев Яушевых».

Это ли был не удар по гордыне местных купцов, это ли был не прямой вызов тем, кто сомневался в том, что капитал все может. А капитал у купцов первой гильдии был и причем немалый'.

Десятки, сотни тысяч рублей приносили братьям их оптово-розничные магазины в Ташкенте, Кульдже и Чимкенте, в Челябинске, Кустанае и Казани, во многих других городах и селениях. Ощутимыми источниками доходов были для Яушевых собственные чайные и хлопковые плантации, кожевенные, хлопкоочистительные и мыловаренные заводы. Не в убыток работали на них и паровые мельницы.

Выиграв единоборство с троицкими толстосумами, покорив всех своим богатырством, Яушевы из неугодных иногородних быстро стали почетными гражданами города, вошли не только в число именитых троичан, но и стали их негласными предводителями. Примечательно, что их жилые особняки, их пассаж украсили собой многие улицы и переулки уездного города, дойдя до нас, как архитектурное наследство.

Не только огромный пассаж — храм торговли, но и десятки небольших магазинчиков создавали неповторимый колорит торгового Троицка.

То здание, в котором сегодня размещается фирменный магазин «Элегант» было известно старожилам, как магазин, носящий имя его владельца — «Магазин Франко». Находясь в самой центральной и в самой многолюдной части города, на углу Нижегородской улицы и Соборного переулка, магазин Франко никогда не испытывал недостатка в покупателях. Тем более, что товар, предлагаемый им, был настолько широк и разнообразен, что вполне удовлетворял любые вкусы, начиная от непритязательных и кончая изысканными вкусами истых гурманов.

Судя по рекламе давно минувших лет, магазин Франко предлагал _. шоколадные конфеты и мармелад, вафли и марципан, пирожные и печенье, всевозможные сладости утонченного европейского вкуса. Да это и не мудрено, так как главным кондитером у Франко был искуснейший мастер, некогда постигавший секреты кондитерского мастерства на знаменитой Московской фабрике Эйнема.

Немаловажную роль играл и тот факт, что все, что предлагалось покупателю, изготавливалось не где-то за десятки и сотни верст, а буквально тут же, в здании, расположенном впритык к магазину. В общем, продукция поступала на прилавок прямо-таки с пылу, с жару, с еще не выветрившимся ароматом.

А что касается аромата изготавливаемых яств, то как же ему не быть, если имбирь и мускатный орех, миндаль и фисташку, гвоздику и корицу, майоран и ваниль, а также превеликое множество других ароматных пряностей закупались не где-нибудь, а приобретались оптом у постоянных, годами проверенных поставщиков. К примеру, один из ароматических компонентов для многих кондитерских изделий — кардамон доставлялся специально для Франко из Индии и Цейлона. Большими партиями закупалось коровье масло, опять-таки у постоянных поставщиков-маслоделов из Чашино, что близ Кургана.

Нынешний магазин «Охотник» в былые времена, а точнее сказать в канун первой мировой войны, был кондитерским магазином, принадлежавшим известному на Урале купцу Гафурову. Этот магазин мало чем уступал магазину Франко, а кое в чем и превосходил его.

Все дело в том, что магазин Гафурова, точнее его сладкая продукция, была рассчитана на более массового потребителя. Карамель со всевозможными начинками, монпансье (фигурки различных птиц и животных), грильяж, ирис, недорогие кремовые и помадные конфеты пользовались большим спросом как у горожан, так и у крестьян из окрестных сел и станиц.

Ну, а что касается торговых гостей ярмарочного Троицка, среди которых преобладали азиатские купцы, магазин Гафурова был чуть ли не единственным торговым заведением, где продавали рахат-лукум, халву, шакар-лукум, нугу и множество других, так называемых, восточных сладостей. Здесь же постоянно имелись пастила и глазированные пряники, и самые популярные, всех цветов радуги, леденцы. Большую часть леденцов продавали в специально изготовленных плоских жестяных баночках, ради которых и покупали порой леденцы даже те, кто не особо охоч до сладкого. Мужчины использовали баночки под табакерки, а женщины — под иголки, пуговицы и другую домашнюю мелочевку.

Так же как и Франко, купец Гафуров являлся не только продавцом, но и производителем сладкой продукции. Жил он неподалеку от своего магазина, по той же Нижегородской улице (ныне улица Советская, дом № 103) в невзрачном с внешнего вида, опалубленном доме. В просторном дворе этого дома располагалось несколько строений — своеобразных цехов кустарного кондитерского производства.

У Гафурова, как это водилось встарь, были свои определенные поставщики сырья: сахара, патоки, жиров, крахмала, и т. д. Рассказывают, что мед, якобы, он закупал в Башкирии, и в основном, бортевой, мак поставляли ему болгары-огородники, арендовавшие пойменные земли рек Уя и Увельки, вблизи Троицка. Мука особых сортов и специального помола шла по контракту, заключенному с братьями Яушевыми с их паровой мельницы. Казалось бы даже такой обычный продукт, как соль, и тот закупали не где-нибудь и не какую-нибудь, а сольдянку из Илецкой Защиты.

И все эти устойчивые торговые связи с постоянными поставщиками сырья делались ради одного — ради достижения высококачественной конкурентоспособной продукции. А это, в конечном итоге, оборачивалось неослабевающим спросом у покупателей и вполне ощутимой прибылью.

Не только купеческая, но и производственная деятельность были в дореволюционном Троицке достаточно развита. В одном из ранних энциклопедических изданий есть такие сведения о промышленности Троицка:
«В 1873 году заводов было: кожевенных 9, салотопных 20, один сально-свечной». Четверть века спустя в городе появится еще ряд небольших заводов по производству кирпича, войлока, кож и т. д.

Начало нынешнего столетия ознаменуется строительством механических маслобоек, паровых вальцевых мельниц. Именно тогда же и будет построен в нашем городе самый крупный и высокопроизводительный на Южном Урале пивоваренный завод под фирмой «Восточная Бавария».

Владельцем пивзавода был пивовар из Германии Яков Эрнст, Леонгард Зуккер. Его рискованное дело — основать пивзавод не где-нибудь в центре России, а на его азиатской окраине, оказалось удачным и сверхприбыльным. Растущая из года в год популярность ярмарки, многотысячный наплыв в летнюю знойную пору гостей — купцов со всего света диктовали огромный спрос на пиво.

Значительная часть производимого пива реализовыва-лась на месте в многочисленных пивных погребках и палатках Менового двора, Верхнего и Нижнего Базаров, в собственном пивном зале, что располагался на бойком месте, на углу Гимназической улицы и Васильевского переулка. Это примерно там, где сейчас воздвигнут памятник С. Д. Павлову.

Сотни сорокаведерных бочек и огромное количество ящиков с бутылочным пивом оптом отправлялись на ломовых подводах в Челябинск и Златоуст, Миасс и Кус-танай. Ближайший пивзавод в соседнем уездном городе Верхнеуральске выпускал незначительное количество пива. Значит, он не мог тягаться с заводом Я. Зуккера, оборудованным по последнему слову тогдашней техники.

Неограниченный сбыт, большой спрос на пиво отражались для Зуккера солидными прибылями, положительно сказывались и на доходах городской казны. Характерно и то, что пивзавод явился своеобразным стимулятором ускоренного заселения пустующего правобережья реки Увельки, так как здесь, под боком у нового завода — на Новой Нарезке, вырастали на глазах не то, чтобы дома, а улица за улицей: Московская, Казанская, Первая и Вторая Уфимская...

А объяснялось это все довольно просто: одни из обладателей новых земельных наделов видели в пивзаводе устойчивое место работы, а других прельщало то, что на заводских отходах — пивной дробине (барде) можно было дешево откормить домашнюю живность, причем использовать дробину не только в свежем виде, но и готовить с помощью солнечной сушки впрок на зиму.

Растущий объем пивоварения заставил обратить на себя внимание хлеборобов окрестных станиц и деревень, смекнувших, что ради чистой выгоды есть смысл урезать посевы пшеницы, овса, ржи и заняться возделыванием двухрядного ячменя. Благо, с этим злаком не нужно было ехать в город на базар, а сбывать его прямо дома Зуккеровским скупщикам и причем сбывать по высокой цене.

Слава о немце-пивоваре, о его продукции разнеслась широко. О баснословных доходах фирмы «Восточная Бавария» слухи достигали самой Баварии. Это и подогрело желание одного из соотечественников Зуккера, такого же купца и пивовара А. П. Лорец открыть в Троицке свои пивзавод.

Новоявленный заводовладелец, сообщая об открытии своего производства, как бы в пику своему земляку и будущему конкуренту назвал фирму «Новая Бавария». Монопольному раздолью Я. Зуккера пришел конец. Между фирмами началось соперничество буквально по всем статьям, начиная с закупки сырья и кончая рынком сбыта продукции. Практически действуя по одной и той же технологии, выпуская одни и те же марки пива, такие как «Карамельное», «Бархатное», «Партер» и другие, оба пивовара старались давать своей продукции собственные названия. К примеру, если завод Зуккера выпускал пиво «Баварское», то на заводе Лореца оно уже шло под названием «Пиво Мюнхенское».

Но как бы там ни было, Я. Зуккер по-прежнему имел хорошие доходы и его финансовые возможности были стабильными. Ведь не случайно он построил великолепную загородную дачу — поместье на арендованной земле войскового казачьего запаса. Зуккеровская дача позднее многие годы служила, как районный пионерский лагерь. Прибыль, получаемая от завода, позволила его хозяину периодически пополнять книжный фонд одной из самых богатейших в Троицке личных библиотек.

Трудно сказать, как бы дальше пошли дела Я. Зуккера, чем бы закончилось соперничество двух баварских фирм, не повернись события, как в калейдоскопе, одно разительнее другого: первая мировая война, Октябрьская революция, гражданская война, дутовщина, бело-чешский мятеж, колчаковщина и т. д.

Так вот, в эту смутную пору А. Лорец быстро сориентировался, свернул производство и вернулся в Германию. Не в пример ему, Яков Зуккер остался в Троицке. С пониманием отнесся он к власти красных, не дожидаясь национализации частной собственности, передал свой завод Советам, став на нем ведущим специалистом-пивоваром. В дар общественности города была передана им и личная библиотека. В годы НЭПа, когда вновь оживилась в городе коммерция, когда частные торговцы и кустари открыли свой банк, так называемое «Троицкое общество взаимного кредита», Яков Зуккер был избран председателем этого общества.

Годы индустриализации, коллективизации, первой пятилетки застали Зуккера в роли главного инженера пивзавода. Превосходно зная производство, являясь умелым специалистом-организатором, Яков Эрнст Леонгард Зуккер был на хорошем счету у городских властей. Но случилось так, что сын его в начале 30-х годов заболел трудноизлечимой болезнью. Потому-то и пришлось Я. Зуккеру вместе с семьей возвращаться на родину, в Германию, в надежде найти там более квалифицированных врачей.

В предвоенные годы, в годы Великой Отечественной войны, крепко еще держали марку троицкого пива первоклассные мастера, ученики Зуккера, унаследовавшие от него многие секреты пивоварения.
В нашем купеческом, ярмарочном городе «делали погоду» люди энергичные, предприимчивые, тонко улавливающие конъюнктуру рынка, стремящиеся обойти конкурентов. И в числе таких людей были не только мужчины, но и женщины. Имя одной из них — купчихи Батыревой — упоминалось в первой десятке самых знатных и богатых особ города.

Ежегодное ярмарочное многолюдье требовало большого количества жилья для размещения гостей города. Если многочисленные постоялые и заезжие дворы, ночлежные дома в какой-то мере удовлетворяли запросы лабазников, коробейников, залетных маклеров, прасолов и другого торгового люда, то гостям поименитее приходилось снимать комнаты и флигеля у горожан.

Оценив такую обстановку, предприимчивая купчиха «средней руки» Батырева переводит чуть ли не все свое состояние на строительство двухэтажного здания и надворных построек по Николаевскому переулку (ул. Разина, 20, корпус № 3 Ветинститута), предназначенного для так называемых «Меблированных номеров Батыревой».

В этих номерах гостям предоставлялись изолированные комнаты, обставленные всей необходимой мебелью, и полный пансион (питание, уход). В бельэтаже (на втором этаже) было несколько альковных номеров, где кровати устанавливались в специальные ниши. Обслугой гостей были заняты степенные, благообразные служанки.

Долгие годы меблированные номера оставались единственной в городе гостиницей, приносящей ее хозяйке весомые доходы. Не от безденежья, видно, взяла Батыре-ва в аренду не одну сотню десятин пахотной земли, основав на берегу лесного озера не какую-нибудь захудалую заимку, а солидное поселение, названное в честь основательницы «Батырево».

Если открытие меблированных номеров ощутимо ударило по карману содержателей «приличных постоялых дворов», то построенная в 1909 году Башкировым респектабельная гостиница с первоклассным рестораном «Эльдорадо» не принесла никакого экономического ущерба владелице меблированных номеров. Комфортабельная гостиница купца Г. А. Башкирова, отличающаяся убранством интерьера, роскошью номеров, наличием теплых ватерклозетов, не смогла стать конкурентом для заведения Батыревой. Не смогла по той простой причине, что являлась она биржевой гостиницей, то есть была как бы полузакрытого типа — в ней селились биржевики, банкиры, золотопромышленники, купцы не ниже первой гильдии. Постояльцы биржевой гостиницы не только отдыхали в ней от забот и коммерции, не только пили «на брудершафт» в знак удобства сделок и купеческой дружбы. Нет, порой здесь доходило до безграничного разгула, до буйства безбрежного. Вот почему люди благонравные, интеллигентные предпочитали селиться у Батыревой, видя в ее заведении тихую, по-домашнему уютную обитель.

Этот краткий очерк, разумеется, лишь бегло освещает некоторые, наугад выбранные судьбы тех людей, деятельность которых сыграла определяющую роль для нашего города начала века. Впрочем, и нынешний Троицк, по крайней мере — своим уникальным обликом обязан им же — предпринимателям и купцам, строившим с большим вкусом свои особняки и торговые дома, щедро жертвовавшим средства на храмы и на посадку зеленого соснового бора.

Эта статья взята из книги Евгения Скобёлкина и Искандара Шамсутдинова: «Возвращаясь к прошлому»